Жил-был в Румынии злой боярин. И была у него, среди прочего, в собственности цыганская деревня. Цыгане той деревни были ремесленники. И вот повадился злой боярин с цыганами тешиться: то охоту устроит, а вместо дичи - человек, то над девушками надругается, то на ребёнка собак напустит. Все деньги, цыганами заработанные, отбирались, и ходили они в лохмотьях. И так стало цыганам тошно жить, что одна семья взяла да решила утечь. А близко проходила граница. Взяла эта семья свои инструменты - а больше ничего у них и не было - украла несколько лошадей из боярского табуна и только её видели!
Долго ли, коротко ли, а оказалась эта семья в Российской Империи, на южных землях. Стали они тут счастья в ремесле пытать. А поскольку работники они были хорошие, мастера - золотые руки, то вскоре и хозяйством обзавелись, хорошую одежду носить стали, новенькими сапогами скрипеть. Жили - не тужили, детей рожали, в церквях крестили.
Прошло сколько-то времени, и случилось так, что один парень из той семьи рано овдовел. Даже ребёнка ему жена родить не успела. Что-то сталось с парнем: стал он молчаливый и тихий, а потом и вовсе из семьи ушёл, стал по свету счастья искать. Крещён он был Карпом (он был из детей, что родились уже в России), а семейного прозвища никто не вспомнит. Парень был кузнец, и рано ли, поздно ли, но осел в каком-то торговом городе. Купил домик возле рынка, а на рынке хорошему кузнецу - раздолье. Так что стал парень богатым. Казаки его звали "Карп Мазикий", потому что он был всегда в саже, когда они его видели - а видели они его в кузне - да к тому же был очень смуглый. Мазикий - значит и "чумазый", и "черномазый". Много времени прошло, и так случилось, что лет в сорок он взял, и наконец открыл своё сердце. Влюбился. Да не в чернокосую цыганку - в крепостную крестьяночку, вдвое его моложе. Правда, она была чернокоса не хуже любой цыганки. Так уж он её любил, дарил ей дорогие подарки. Только свадьба у них не ладилась. Крестьянка смущалась, что ухажёр больно стар. А Карпу сказал кто-то: мол, если на крепостной жениться, сам в крепость попадёшь. А цыган-то помнил, что его родители про крепость-то говорили, и страшнее этого ему ничего не казалось.
- Кабы тебя из крепости вызволить, женился бы! - говорил он с тоской.
- Кабы ты меня, да семью мою, из крепости вызволил, я б согласная была! - отвечала девушка.
А барин был упрямый, продавать её не хотел, всё всем назло делал. Зато азартный был - страсть! И Карп о том узнал. Приехал этот барин как-то на торжище, и засел в одном месте в карты играть. Карп туда пошёл и встал у стеночки, а сам думает: "Я не цыган буду, если что-нибудь не придумаю". А барин-то проигрывается! Вот уже ни копеечки в кармане, глаза горят: - Эй, кто-нибудь, одолжите деньги, выиграю да верну! Тут-то Карп вперёд и выступил. - Дам, - говорит, - сто рублей - а было то при Катерине-царице, - если эту бумагу подпишешь!!! И вынимает бумагу, вольную на крестьяночку да на двенадцать душ её родни, только подписать осталось. Давно он её с собой носил! Барин схватил бумагу, быстро подписал её, взял деньги и снова играет. А Карп бумагу подхватил и был таков. Собрал он быстро свой инструмент, взял все деньги, что были, сел на коня - и к зазнобе своей. Показал её вольную - она сразу согласилась женой быть. Правда, никак понять не могла, зачем он велел всей семье собраться да в телегу сесть. Сначала бы свадьбу по-честному... Но Карп знал, что одной такой бумажки мало, надо ещё дополнительно официальное заверение, а что будет утром, кто его знает! Чуяло цыганское сердце, что лучше на честность барина не надеяться. Решил он новую свою семью с собой на другое место, подальше, перевезти, а там и бумаг надо не будет - скажут, что цыгане, а с цыган спроса нету. А дома, хозяйства ему было не жалко, так он сильно любил свою крестьяночку.
А барин и правда, проигравшись к утру, раздосадовался - деньги ему цыганские не принесли счастья, с чего это он должен был цыгана счастливым делать?! Взял он солдат, и поехал к крестьянке, думал там цыгана изловить, когда он свататься приедет, в тюрьму посадить, за "попытку обманом выманить вольную". Приехал да рот разинул: ни единой живой души в избе не осталось. Увёл цыган девку, да был такой удалец, что и двенадцать человек с нею прихватил!
*** А потомки удалого кузнеца до сих пор по земле Российской ходят, и зовутся по его прозвищу: Мазикиными... |
