Они лежали рядом в полумраке его спальни, сплетясь пальцами рук и крепко прижимаясь ладонями друг к другу. Она задумчиво смотрела в потолок, а он рассматривал ее профиль на фоне слабо освещенного с улицы окна. Она не была потрясающе красива, но ее ясные глаза, забавно вздернутый нос и всегда чуть приподнятые уголки губ были, несомненно, очень притягательны. Он чуть приподнялся на локте и заглянул ей в глаза:
- О чем ты думаешь?
- Да так... Ни о чем.
- Когда женщина после секса говорит, что ни о чем не думает, значит она думает о другом мужчине.
По комнате разлился ее звонкий смех:
- С чего ты это взял?
Он улыбнулся, слегка прищурившись:
- Так говорят.
- Кто говорит?
- Люди.
- Какие люди? – со смехом напирала она.
- Разные люди.
- Женщины?
- Возможно... – он решил принять правила игры.
- Красивые?
- Пожалуй...
- Замужние?
- Бывало...
- В твоей постели?
- Может быть...
- Ах так?! – она порывисто села и, заливаясь смехом, стала колотить его грудь маленькми кулачками.
- А чего ты психуешь? Значит так и есть - думала о муже?
Она взглянула на него серьезно:
- Я не хочу говорить с тобой о муже.
- Но ты же говоришь со мной о других женщинах. А меня в отличии от тебя не интересует твой муж, меня интересует, о чем ты думаешь.
Она снова опрокинулась на спину и помолчав сказала:
- С тобой я в первый раз в жизни прообщалась без остановки более 5 часов. Я никогда не думала, что мне будет о чем говорить с незнакомым человеком 5 часов к ряду. Я думаю, что смогла бы говорить с тобой о чем угодно, но говорить о муже я с тобой не готова.
Решив продолжить игру, он слегка наклонил голову и спросил:
- А с кем готова?
Но она больше не хотела шутить. Спокойно глядя в потолок она тихо произнесла:
- Муж был моим первым мужчиной... – на секунду она замолчала, потом повернула голову и посмотрела ему прямо в глаза. – И я никогда ему не изменяла.
Он был ошеломлен. Улыбка исчезла с его лица. С минуту они молча смотрели в глаза друг другу, пока по ее щеке не скатилась слеза. Только теперь за ее внешней открытостью и легкостью, за светом ее искрящихся живых глаз, за ее неуловимо блуждающей по губам улыбкой он даже не увидел, а, скорее, почувствовал, какой-то легкий трепет. В ее задумчивом взгляде, за огоньками света и тепла дрожал и прятался маленький испуганный зверек... Он ощущал его присутствие, как человек, ощущает присутствие кого-то невидимого в темной комнате, как кожей можно почувствовать чей-то пристальный взгляд себе в спину... Он вдруг понял как нелегко ей было оказаться здесь, у него дома, в его постели и проглотил, подступивший к горлу, комок.
Второй раз за этот долгий вечер в ее сумочке зазвонил мобильный телефон. Она легонько вздрогнула, но с места не сдвинулась.
Он подождал пока телефон умолкнет:
- Тебе плохо?
- Нет, сейчас мне хорошо. Я просто чувствую себя опустошенной...
- Ты должна была бы чувствоавать себя наполненной. – Он пошутил почти автоматически и совершенно без улыбки, но она снова заливисто рассмеялась.
- Ты такой забавный! Мне так легко и радостно рядом с тобой! Я забыла уже когда в последний раз столько смеялась.
- Глядя на тебя, в это крайне сложно поверить.
- Кстати о наполненности... – она игриво глянула на него.
- О! Я не уверен, что я уже снова готов к подвигам. Все же мне уже не 18!
- Конечно же ты прибедняешься! – со смехом сказала она, - но прямо сейчас мы не будем это проверять. В данном случае я говорю о еде. Я немного проголодалась. Может мы совершим набег на твой холодильник?
- А может лучше холодильник совершит набег на нас? – он лениво потянулся.
- Предлагаю компромисный вариант. Я совершу набег на холодильник, порабощу его, а потом мы вместе с его содержимым совершим набег на тебя?
Он неспеша заложил обе руки за голову:
- Нууу... – важно потянул он - Можно и так!
Через несколько минут они сидели по-турецки поверх постели и с аппетитом поедали небольшие ломтики сыра, запивая их прохладным красным вином.
- Почему ты так часто повторяешь фразу «Можно и так!» - спросила она, слегка облизнув губы.
- Я бы рассказал тебе эту историю, но, глядя на твой язык, не могу сосредоточиться.
- Расскажи, я его спрячу.
- Ну, все дело в том, что этого-то я как раз и не хочу! – рассмеялся он.
- Тогда я обещаю тебе его в качестве приза за историю! – кокетливо отозвалась она, продемонстрировав «приз» во всей красе.
- Идет! – тут же согласился он.
Он наклонился, поднял, стоящую на полу бутылку, подлил себе и ей в бокалы вина и начал рассказывать:
- Несколько лет назад, когда я был чрезвычайно молод и абсолютно беспечен, я не умел и даже не пытался управлять собственной жизнью. Тогда я считал, что все в жизне определяется наличием везения, а оно кому-то дается, а кому-то нет и это зависит исключительно от самого везения. Вобщем-то, как сейчас принято говорить, я был фаталистом. Поступал ли я в Университет, играл ли в азартные игры, спорил ли с друзьями, зарабатывал ли деньги или знакомился ли я с девушкой, я всегда прикладывал к этому ровно столько усилий, чтобы соблюсти баланс между необходимым и достаточным. Результаты бывали разными, но каждый раз я говорил себе что-то вроде: «Мне повезло!» или «Мне просто не повезло!». Такие объяснения моих успехов или промахов казались мне прекрасным оправданием своему бездействию. Впрочем, тогда я не относился к этому как к бездействию, я просто не выкладывался. Таким я, возможно, и остался бы до сего дня, если бы не свела меня жизнь с одним человеком.
Тот человек был уже в очень преклонном возрасте, но с совершенно ясным умом, крепким организмом и большой любовью к жизни. Я спросил его как-то каким образом он поддерживает себя в такой прекрасной форме и откуда в нем столько энергии и жизнелюбия. И тогда он рассказал мне одну историю.
В конце 40х годов он занимал довольно высокую должность - возглавлял некую комиссию, которая принимала все новые кинофильмы, выходившие на экраны Советского Союза. Эта комиссия в последствии была реорганизована в Госкино СССР, тоесть на тот момент этот человек был главным киношником страны. И вот однажды присутствовал он на просмотре совершенно нового фильма про революцию в личном кинотеатре товарища Сталина, вместе со всеми «высшими должностными лицами» государства, как тогда любили выражаться.. Сталин внимательно посмотрел фильм и сказал с милым своим грузинским акцентом: «Очень хорошо играет актер товарища Сталина. Очень хорошо. Так хорошо, что как бы его не приняли за настоящего товарища Сталина.» В те времена люди знали, что ничего хорошего после такого замечания ждать не приходилось, поэтому «высшие должностные лица» притихли и испуганно ожидали развязки. А товарищ Сталин достал изо рта свою знаменитую трубку, неспеша прошелся по мягкому ковру кинотеатра и продолжил: «Поэтому, предложение такое – актера расстрелять, а председателя Кинокомиссии арестовать и осудить на 10 лет без права переписки. Будут какие-то еще предложения, товарищи?». Все товарищи, естественно, молчат и спорить с Вождем не решаются. А тут этот самый председатель Комиссии, понимая, что терять ему уже нечего, и говорит: «Товарищ Сталин, есть другое предложение.» – Ну, все ясным делом, смотрят на него как на камикадзе, но бровью никто не ведет. В присутствии товарища Сталина любая инициатива может оказаться наказуемой. А мой знакомый и продолжает: «Предложение такое - актеру сбрить усы и отправить играть в театре Биробиджана, а председателю Комиссии объявить строгий выговор». Повисла напряженная пауза, а Сталин помолчал и сказал: «Можно и так».
Вот с тех пор тот человек и полюбил жизнь. Он сказал мне, что до того момента он считал себя любимцем Судьбы и считал, что эта самая Судьба сама ведет его по жизни, оберегает и направляет, а ему лишь оставалось наслаждаться ею. Однако, в тот момент, когда она, Судьба, привела его в личный кинотеатр товарища Сталина, оказаться в котором мечтали все остальные работники киноискусства того времени, и там, на вершине славы, он вдруг оказался между молотом и наковальней и над ним был занесен, столь почитаемый им, перст Судьбы, он вдруг отчетливо понял, что жизнь его находится в его собственных руках и никакая удача не спасет его, если он сам что-то не сделает. С тех пор он перестал верить в слепость Судьбы и всю свою дальнейшую жизнь он направлял и строил своими собственными руками.
Его рассказ произвел на меня тогда сильнейшее впечатление. Я понял, что везение – это такая же физическая величина, как, например, гравитация или земное притяжение. С тех пор я стараюсь управлять своим везением, а в моей речи закрепилось выражение «Можно и так!»
Она увлеченно слушала его, затаив дыхание и замерев с бокалом в руке. Из задумчивости ее вывел новый телефонный звонок. Она неспеша повернула голову в сторону сумочки, в которой призывно переливался многоголосной полифонией ее мобильный.
- Возможно, тебе следует поднять? Дома, наверное, волнуются за тебя.
- Никто не волнуется. – твердо и с ноткой упрямства ответилала она и сделала небольшой глоток из бокала.
Он помолчал немного.
- Знаешь, мне не приятно чувствовать себя орудием мести. Мне хотелось бы верить и чувствовать, что ты не случайный человек в моей жизни, и что я хоть немного держу нашу судьбу в своих руках.
Она тихонько коснулась его щеки, потом наклонилась и легко поцеловала в губы:
- Ты не орудие мести. И сейчас я хочу лишь продлить этот вечер, в котором я не вижу места больше ни для кого кроме тебя и меня. Но я не знаю держим ли мы сейчас в руках нашу судьбу и нужна ли нам обоим ТАКАЯ судьба. Ведь на самом деле мы действительно случайные люди в жизни друг друга... Только вот почему-то с тобой-случайным мне сегодня вечером так хорошо, как не было за последние годы ни с кем из близких, родных и не случайных людей в моей жизни. Ты вот рассказал мне сейчас о том, во что ты веришь, о том, что можешь сам управлять своим везением, а ты знаешь во что верю я? Я верю в то, что человек способен передавать свое везение или невезение другим. Ты никогда не замечал, что счастливый и везучий человек способен осчастливить и передать свое везение другому, а несчастный и невезучий может заразить своей невезучестью? Рядом с невезучем человеком всегда какая-то гнетущая и тяжелая атмосфера и, уходя, мы уносим ее частичку с собой и она начинает влиять на нашу жизнь и отравлять ее. К сожалению, я не очень счастливый и везучий человек... – Она сделала паузу. Он молчал и выжидательно смотрел на нее. – Не знаю почему я говорю тебе это все сейчас...
Она задумчиво посмотрела на него. Губы ее слегка подрагивали и, если бы не стремящиеся ввысь уголки ее губ, он бы решил, что сейчас она расплачется.
- Ты так откровенна, потому что ты меня не знаешь...
- А почему ты слушаешь?
- Потому что , мне кажется, что я тебя давно знаю. – спокойно проговорил он.
– И знаешь, вот сейчас мне кажется, что ты захочешь попрощаться со мной. А я не знаю имею ли я право удерживать тебя. Я слушаю в надежде понять.
- Нет, я не хочу прощаться с тобой, но я очень боюсь заразить моей несчастливостью тебя. Я не хочу, чтобы ты когда-нибудь пожалел о нашем знакомстве.
- А может наоборот - я заражу тебя своим везением и счастливостью?
- Врядли мне так повезет. – Она улыбнулась своей удивительной улыбкой, и ему показалось, что, струящийся из нее, свет вот-вот ослепит его. Что-то легонько кольнуло его в глаз и он напряженно моргнул.
- Нет. Не можешь ты принести мне ничего плохого. И я никогда не пожалею о нашем знакомстве. – убежденно сказал он.
- Не пожалеешь, потому-что у нашего знакомства нет будущего. Я видела чем заканчиваются такие встречи и я не хочу этого для нас.
Он вопросительно взглянул на нее.
- Я никогда не смогу быть до конца счастлива рядом с тобой. Никогда наши отношения не станут открытыми и честными, потому что я замужем, а ты свободен. Что может нас ждать впереди? Любые подпольные отношения сводятся к одному и тому же. Сначала мы будем наслаждаться друг другом и постель не будет для нас главным, хотя к этому мы тоже будем стремиться, ведь однажды ступив на путь измены, человек уже не останавливается. Мы будем много говорить и, возможно, наша духовная связь со временем станет очень прочной. Я уже чувствую, что привязываюсь к тебе, а ведь мы знакомы всего несколько часов... А потом, если наши отношения продлятся достаточно долго, то, возможно, мы просто привыкнем друг к другу. Разговоры, конечно, еще будут. Возможно, о высоком. Но времени будет всегда недоставать и в конце концов общение станет для нас просто фоном к отношениям... до омовения под краном после уже надоевшего секса. И тогда мы перестанем так дорожить друг другом, как в самом начале. Постепенно появятся претензии и недовольство, но ведь мы не семья, чтобы притераться и идти на компромисы. Начнутся раздражение и обиды. А потом... когда все пройдет, будет стыд за свою слабость и глупость... А еще страх, что скрытое станет явным. Даже если все обойдется, я буду жить в страхе из-за того, что будет, если узнает муж. Как это может отразится на тебе, на мне, на наших близких. И то, что ты не женат, является дополнительным риском. Каким бы порядочным ты не был, но ты не заинтересован лично в том чтобы скрывать нашу связь. А значит рано или позно о ней станет известно более, чем нам двоим.
Она подняла на него глаза и осеклась. Он сидел крепко сцепив руки перед собой, на виске его играла жилка от внутреннего напряжения, а в глазах его была невероятная тоска. Он видел, как она сделала легкое движение ему на встречу, но не решилась. Он понимал, что обними она его сейчас, она не смогла бы уже уйти.
- Но ведь все в наших руках! – отчаянно произнес он, хотя видел по ее глазам, что уже не сможет остановить ее. – Я не знаю, что нарисовало в твоем мозгу такую картину нашего возможного будущего, но я верю в то, что в наших силах все изменить к лучшему. Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО верю в это. Я знаю, что сейчас нужен тебе не меньше, чем ты мне, так зачем нам отказываться друг от друга? Я ведь ничего не требую от тебя. Совершенно ничего. Если со временем мы почувствуем, что можем обходиться друг без друга, то мы расстанемся спокойно и без сожалений о нашей встрече, а лишь с благодарностью за проведенное вместе время, но если мы будем нужны друг другу, то не будет таких препятствий, которые мы не сможем преодолеть. Я обещаю тебе.
- Ты совсем не знаешь меня и ничего не знаешь обо мне – твердо, но спокойно ответила она. - Будет лучше, если я сейчас оденусь, уйду и мы навсегда останемся друг для друга приятным воспоминанием... Сейчас... пока еще все можно остановить.
Он не отвечал. Он ждал, что она скажет еще что-нибудь. Оставит ему надежду на то, что она сможет передумать, но она тоже молчала, опустив голову и уперевшись взглядом в бокал с вином, который она все так же сжимала в руке.
Он понял, что разговор окнчен.
- Давай я отвезу тебя домой? Я оставлю тебе свой номер телефона и, если ты вдруг передумаешь, то просто позвони.
Она посмотрела на него долгим задумчивым взглядом. Он видел, как борятся в ней желания и чувства с разумом и здравым смыслом. Он ждал и молча наблюдал, как она неспешно поднялась, спокойно оделась, подняла брошенную в угол сумочку и медленно пошла к выходу. Они остановились у двери. Прошло несколько минут, прежде чем она подняла на него свои ясные глаза и он понял, что решение принято.
- Сейчас я вызову такси и поеду домой. У нас с тобой будет ровно месяц на то, чтобы понять, что движет нами сейчас, нужны ли мы друг другу на самом деле или это лишь вино ударило нам в голову, и пряный запах осени нагнал романтизма и тумана, запудрив мозги. Через месяц ровно в то же время и в том же самом месте парка, где мы сегодня познакомились, мы можем встретиться. Если я или ты решим не приходить на эту встречу, то второй не будет искать его, поймет и примет его решение. Никаких объяснений, лишних слов, споров и уговоров. Просто каждый из нас решит для себя и будет так, как будет. Это все, что сейчас мы можем сделать друг для друга. Ты согласен?
Он долго разглядывал ее, стараясь запечатлеть в памяти кажду черточку, заполняя ее образом весь свой мозг, а ее присутствием всю свою душу, а потом улыбнулся ей широкой, счастливой улыбкой и просто ответил:
- Я предпочел бы, чтобы ты не уходила отсюда вовсе, но можно и так! |
